– Что надо, милок? – дверь, наконец, открылась, и показалась старуха, одетая в серую кофту, меховую безрукавку и длинную черную юбку. На ногах у нее были валенки, в руках старая суковатая палка. Стояла старуха с трудом, но старалась быть приветливой.
Мне не удалось купить у нее козьего молока, старуха только что продала его дачникам. А так у нее все хорошо. Раз в неделю приезжает автолавка с хлебом, крупой и сахаром. Все остальное привозит сын. Он у нее хороший, старается приезжать раз в два года. Вот у соседки сын пропащий. Уже десять лет ни слуху, ни духу.
Как-то раз мы выпивали
Андерграунд
Как-то раз мы выпивали у художника Беренедеева.
– Друзья, – сказал художник Беренедеев. – Я собрал вас, чтобы официально объявить: с завтрашнего дня я ухожу в андерграунд.
– В подполье, что ли? – уточнил поэт Варфоломеев. – Ты новую мастерскую в подвале отхватил?
– В андерграунд! – настаивал Беренедеев. – В жесткую и решительную оппозицию!
Мы притихли.
– Кукиш в кармане будешь крутить? Как в старые времена? – мечтательно вздохнул Варфоломеев, явно что-то вспомнив.
– Никаких кукишей! – торжественно заявил Беренедеев. – Я и оттуда скажу все, что думаю.
Он подошел к мольберту и сдернул с него тряпку с пятнами высохшей краски.
На холсте мы увидели барабан на фиолетовом фоне.
Телевизор
Как-то раз мы выпивали у поэта Варфоломеева.
– Друзья, – сказал поэт Варфоломеев. – Мы все гордимся, что не смотрим телевизор. А это ошибка – так мы никогда не узнаем, о чем думают те, для кого мы творим.
В комнате повисла тишина. Вечер был безнадежно испорчен. Денег на телевизор ни у кого не было.
Перспектива
Как-то раз мы выпивали у прозаика Глыбы.
– Друзья, – сказал прозаик Глыба. – Мы с вами ковыряемся в наших соплях и страданиях. А надо смотреть шире и дальше.
– Ой! – на всякий случай сказал поэт Варфоломеев.
– Вот! – сказал Глыба. – Ты сейчас обозначил свое чувство-страдание, а не перспективу, где мы должны быть.
Тут мы все посмотрели на художника Беренедеева. По перспективам он был специалист.
– Чем дальше в лес, тем ну его на фиг! – пояснил Беренедеев перспективу.
Прозаик Глыба бы посрамлен.
Осколки
Память как разбитое волшебное зеркало.
Возьмешь осколок, глянешь в него, а там вечернее море и краски заката в полнеба.
Ты даже слышишь шелест прибоя, ощущаешь уходящую теплоту песка под босыми ногами.
А где соседний кусочек? Должен быть ресторан. Хорошо бы с бокалом красного вина, жареным мясом, печеной картошкой и овощами.
Находится много осколков с ресторанами. Вот тут с «маргаритой», тут с вином, тут просто с холодным пивом. Однако ни один не склеивается с закатом и морем.
Потерялся? Разбился на еще меньшие кусочки?
Перебираю другие осколки. С дождем, с весной, с осенним ветром, срывающим последние листья с клена.
Редко удается склеить осколки волшебного зеркала.
Повезет, если осколок такой большой, что там помещается и серое низкое небо, и моросящий дождь, и запах жареных грибов из открытого окна, и горький вкус рябины, растущей на газоне около большого кирпичного дома. И еще телефон-автомат, где тепло и пахнет табаком. И длинные гудки в черной липкой трубке. И неожиданно свободный вечер, который долго и нудно тянется с сигаретой на подоконнике у открытого окна. С улицы тянет сыростью и выхлопом машин. Ты закрываешь окно, добираешься до кровати и долго лежишь с открытыми глазами.
Гость из космоса
Каменный светящийся шар появился утром около выхода на задний двор.
Диаметром около трех сантиметров. Шар полупрозрачный, полированный. Никаких отверстий, надписей.
– Алё, ты кто? – спросил я.
Шар покачнулся, но промолчал.
– Птицы тебя принесли, что ли?
– Нет, – сказала голубая сойка. – Такое только сороки таскают, а сорок тут не водится.
– Может, белки, кролики?
– Мы таскаем только съедобное, – обиделась белка. – А кролики вообще тупые. Они и слова «шар» не знают.
– Значит, инопланетяне, – заключил я.
– Положи на место! – прошептал мне в ухо кто-то невидимый.
Солнечный луч, неведомо как попавший в самую середину тени от дома, осветил шар.
– А ты будущее можешь предсказывать? – спросил я шар.
– Тебе не надо его знать, – сказал невидимый.
– Почему? Я бы хотел знать, как какие акции вырастут, купить их и стать богатым.
– Легкие деньги не приносят счастья.
– А незнание будущего приносит счастье?
– А кто тебе сказал, что обязательно надо быть счастливым?
– А, ну да… «в поте лица твоего будешь есть хлеб»…
– Ишь ты, образованный попался! – сказал невидимый.
– А он еще зерна в кормушку не докладывает! – съябедничала сойка.
– Я так и думал, – сказал невидимый.
Шар потускнел, солнце спряталось за тучу, поднялся ветер.
Беседа с привидением
Беседовать о привидениях надо с самими привидениями. Разговоры на эту животрепещущую тему с простыми смертными – это потеря времени и душевного здоровья. Скепсис, ужас, нездоровый юмор – что можно еще ожидать от неподготовленных умов?
Для бесед с привидениями надо ехать в Англию. Это знают все. За множество кровавых веков там накопились тысячи бестелесных призраков, заселяющих старые дома. Погоды там туманные, к привидениям относятся хорошо, с острова бежать некуда. Живи и радуйся.
В Америке с привидениями сложнее. Везде камеры наблюдения, собаки, датчики для охраны домов – мышь не проскочит. Хотя…
Однажды я встретился с привидением в образе Микки-Мауса – мыши с круглыми ушами. Шкаф на кухне, плотно пригнанный к стене. Дверца на хитрой защелке. За дверцей пакеты с макаронами и овсянкой. Яркий полдень, я открываю дверцу и вижу Микки-Мауса. Он жрет овсянку и весело блестит глазками.
– Привет, – говорю я, закрываю шкаф и начинаю думать, что с ним делать.
– Покажи! – просит жена.
Я открываю дверцу, а внутри никого. В пакетах тоже никого нет. Стенки шкафа в идеальном состоянии.
Телепортация? Конечно, тут нет вопросов. Для привидений это элементарный трюк. Даже для начинающих, юных привидений.
Полнолуние, полночь, голова полна дум. Я лежу в кровати, смотрю в темный потолок и подыскиваю аргументы в споре с другом-биологом, утверждающим, что гены и душа – это тождественные понятия с точки зрения исторического материализма.
Март, окна закрыты. Лунный свет пробивает плотную занавеску и отвлекает от логических построений. В комнате что-то щелкает – это остывают железные трубы, по которым вентилятор печки недавно гонял горячий воздух. Странное уханье и шаги по крыше – это местная сова решила немного отдохнуть. По стене ползет светлое пятно от фар далекой машины на дороге.
Но что это! Шевельнулась занавеска, потянуло холодом. Включился вентилятор? Нет, в доме тихо. В коридоре скрипнул пол. Он не может скрипеть – паркет лежит на бетонной плите. Но тут в черном дверном проеме появляется нечто светлое, полупрозрачное. Аааа… понятно. Это же просто привидение! Наконец-то! Теперь можно спокойно поболтать – ночь длинна. У меня много вопросов.
– Ты кто?
– Жил я тут тридцать лет назад.
– Это ты в прачечной марихуану выращивал? Я видел лотки, лампы, систему полива. Только не говори, что это для помидорной рассады.
– Был такой грех.
– Так тебя за грехи привидением на земле оставили?
– Да, классики правильно пишут.
– А если я перестрою прачечную и уберу твой огород, ты угомонишься?
– Кто знает. Тебе помочь с ремонтом?
– Быстрее дождаться, когда марихуану в Миннесоте легализуют.
– Ага, люди на Марс быстрее попадут, чем ты ремонт начнешь.
– Слушай, ты такой прозрачный, но соображаешь. Ты чем мыслишь-то? У тебя ни нейронов, ни черепа.
– Мысли мои далеко отсюда, я только сгусток. Приемник и немного передатчик этих мыслей.
– Это как?
– Ты сам знаешь. Даже повесть о марсианах написал. Там все правильно, скоро сам во всем убедишься, недолго тебе осталось пребывать в неведении.
– А если меня тут оставят? Грехов хватает.
– Тоже неплохо, только тут скучно. Да и грехов у тебя немного. Думаешь меня только за марихуану на земле оставили?
– Расскажешь?
– Не надейся. А то начнут распутывать клубок, а там такое, что мне еще пару веков не отмыться. Моя комиссия глубоко не копала.
– А что тебе надо сделать, чтобы отмыться?
– Точно не знаю, мне пинка дали и сказали, чтобы сам думал. Может мне надо добрые дела делать? Ты как думаешь?
– Это точно не помешает. Ты вот для начала сделай доброе дело – подскажи мне сюжет для рассказа.
– Ха! А ты думаешь, что я к тебе просто так зашел? Музы тебя бросили, вот решил помочь.
– А что за сюжет?
